Златан Ибрагимович очень недолюбливает Хосепа Гвардиолу. Что тому причиной: собственный характер или причуды Хосепа? Златан расуждает так в своей книге…

Пеп Гвардиола, тренер «Барселоны», в его сером костюме и с озабоченым лицом подошел ко мне. До того времени я думал, что он нормальный. Не Моуриньо, конечно, или Капелло, но тоже в порядке. Это было как раз перед началом нашей войны. Это было осенью 2009 года. Я жил в своих детских мечтах. Я играю в лучшей команде мира, я в почете у 70 000 тысяч болельщиков на Камп Ноу. Я летал в облаках. Правда в газетах было много грязи. Я был для них плохим парнем и все тут. Мне трудно было с ними дело иметь. Но я все еще был в Барселоне. Хелена и дети тоже были в порядке. У нас был хороший дом в Эсплугес-де-Льобрегат и я чувствовал себя вполне заряженным. На что жаловаться?

– Эй,ты! – сказал Гвардиола. – Тут, в Барселоне, мы держим ноги на земле.– Конечно. – сказал я. – Не проблем.– И тут мы не приезжаем на всяких «Феррари» и «Порше» на тренировку.

Я кивнул, не пытаясь дерзить, хотя думалось: "Какого черта тебя волнует на какой машине я езжу". Я думал, чего он хочет? Что пытается мне сказать? Поверьте, у меня нет цели ездить на дорогой машине, чтобы зарисоваться. Это не мое. Я просто люблю свои машины. Вобщем, я почуял кое-что в его словах. Что-то вроде: "ты что особенный?".

В тот момент я понял, что Барса – это как школа. Игроки были хороши, все выглядели прилежными, и не было Максвела, моего старого друга из «Аякса» и «Интера». Никто из парней не вел себя как суперзвезда. И я счел это странным. Месси, Хави, Иньеста – вся банда… они были как школьники. Лучшие игроки мира стояли и кивали тренеру. И я этого не мог понять. Это же нелепо. Если тренер в Италии говорит "прыгай", то игроки спрашивают "что? чего мы должны прыгать?".

А тут каждый прыгал по команде. Я не вписывался, вобще. Но я думал: прими ситуацию таковой, какая она есть. Но не соглашайся с их мнением о тебе. И я старался адаптироваться. Старался стать слишком другим. Это было безумием. Мино Райола, мой агент, мой друг, сказал: "Что с тобой, Златан? Я тебя не узнаю." Никто не узнавал меня, никто. Я стал скучным, пресным. А вы должны знать, что еще со времен Мальме моей философией было следование своему пути. Мне не нравится контроль надо мной. И мне нравятся люди, которые "едут на красный свет", если вы понимаете, о чем я.

Ладно. Я не сказал, чего хочу я. Я сказал, чего эти люди хотели от меня. Это ненормально. Я водил клубный Ауди, послушно кивал, как в школе. Я не привносил в команду веселья. Я был скучным. Златан не был Златаном. А этого не случалось с самой школы, когда я видел чикс в блузках от Ralph Lauren впервые и почти накладывал в штаны, пытаясь пригласить их куда-то провести время.

Но я всеравно начал сезон мощно. Я забивал гол, и еще, и еще. Мы выиграли Суперкубок УЕФА. Я был блестящим. Я доминировал. Но я был какой-то другой. Что-то случилось, но пока еще ничего серьезного. Я был подавлен, и это было опасно, поверьте мне. Я должен быть безумным, чтобы хорошо играть. Я должен орать и быть в центре эпизодов. Но в тот момент я ничего такого не делал, оно все было внутри меня. Наверно, это связано с давлением, незнаю.

В газетах писали, что я был вторым самым дорогим трансфером в истории, что я был трудным ребенком, и что у меня проблемы с самомнением. Короче, всякие гадости. И, к сожалению, я чувствовал, как все это давило на меня. Я хотел показать, что не чужой в Барсе, что могу вписаться. Посему, убивался на поле. И было это отнюдь не весело.

Я даже думал об уходе из футбола. Не то, чтобы разорвать контракт, нет. Я ведь профессионал. Но я потерял фан. И потом наступили рождественские каникулы. Мы направились в Оре (прим. – горнолыжный курорт) и я арендовал снегоход. Когда жизнь стоит, мне хочется действия. Я вобще вожу, как маньяк. Как-то я разогнался до 325 км/час на моем Порше Турбо, оставив гнавшихся за мной копов далеко позади. И сделал так много дурных вещей, что даже не хочу о них вспоминать.

И вот наконец адреналин. Наконец, старый, настоящий Златан. И я подумал: Славно тут. У меня есть деньги. Я не обязан чуствовать себя хреново с идиотскими тренерами. Я могу веселится и заботится о семье. Это было хорошее время. Но оно длилось недолго. Когда мы вернулись в Испанию, запахло катастрофой.

Пошел легкий снег. Испанцы, как буд-то снега не видели раньше. В наших местах, на холмах, выше Барселоны. И Мино, жирный идиот — добавлю, славный жирный идиот, чтоб меня правильно поняли, замерз, как собака, в его летней обуви и легкой куртке и убедил меня взять ауди. Это чуть не закончилось катастрофой. На нисходящей улице мы потеряли контроль над машиной в вмазались в каменную стену. Весь правый борт машины был измят. Многие попали в аварию из-за плохой погоды, но никто не в такую как я. Я выиграл и конкурс аварий тоже. Мы потом много смеялись по этому поводу. Я тогда даже чувствовал себя самим собой.

Но потом Месси начал говорить. Месси был улетным. Невероятный чертяка. Я не знаю его очень хорошо. Мы очень разные личности. Он пришел в Барсу в 13 лет и вырос в их культуре. У него нет никаких проблем с тем "школьным дерьмом", которое я описывал чуть выше. В команде игра вращается вокруг него, и это ествественно, на самом деле. Он бриллиант. Но тут пришел я и забил больше, чем он. Он пошел к Гвардиоле и сказал: "Я больше не хочу играть вингером на правом фланге. Я хочу быть в центре."

Это ведь там, где я играл. И Гвардиола изменил тактику. С 4-3-3 он переключился на 4-5-1 со мной на острие и Месси прямо за мной. Это уводило меня в тень. Все мячи шли к Месси и я не мог играть в свою игру. Я должен быть свободен как птица на поле. Я из тех парней, которые хотят создавать разницу на всех уровнях. Но Гвардиола пожертвовал мной. Это правда. Он запер меня там. Ладно, я могу понять его ситуацию. Месси был звездой.

Гвардиола должен к нему прислушиваться. Но, черт возми! Я забивал гол за голом в Барсе. Я тоже был смертельным оружием… Я имею ввиду: почему, черт-возьми, тогда они купили меня? Никто не платит столько денег только за то, чтобы просто мариновать меня как игрока. Гвардиле надо было подумать об нас обоих. Да и руководство эта ситуация напрягала. Я был их самой большой инвестицией, но не чувствовал себя в своей тарелке на новой позиции. Это казалось слишком затратным. Чики Бегиристайн, спортивный директор, подталкивал меня на разговор с тренером. Мне это не нравилось. Я игрок, который принимает ситуацию. Но хорошо, ладно, я сделаю это! Внутренний голос говорил мне: "Златан, это как буд-то Барса купила Феррари, но он ездит буд-то Фиат". Это казалось мне хорошим аргументом. Гвардиола трансформировал меня в более простого, более бесполезного игрока. И вся команда от этого теряла.

И я пошел к тренеру. Я подошел к нему на тренировке. Надо заметить, что я не хотел конфликта, потому сказал:– Я не хочу неурядиц. Не хочу войны. Я лишь хочу обсудить ситуацию.Он кивнул. Но, возможно, выглядел немного испуганным. Потому я повторил:– Если вы думаете, что я хочу драться, я уйду. Но я лишь хочу поговорить.– Хорошо, я люблю говорить с игроками.– Так вот, – продолжил я. – Если вы не используете мои возможности. Если вам нужен такой форвард, то вам следовало бы купить Индзаги или кого-то еще. Мне нужно пространство и свобода. Я не могу только бегать вперед и назад. Я вешу 98 кило. У меня нет для этого физики.Он думал. Он часто это делал.– Я все-же думаю, что ты можешь так играть.– Нет, тогда лучше посадите меня на скамейку. При всем уважении и понимании вашей ситуации… вы жертвуете мной ради других игроков. Это не работает. Это как купить «Феррари» которая ездит, как «Фиат».Он опять задумался.– ОК, возможно, это ошибка. Это моя проблема. Я поработаю над этим.Ок, я был счастлив. Он поработает над этим.

Но затем пришел ледяной холод. Он едва смотрел во мою сторону. Хотя я не из тех, кто сильно заботится о таких вещах... ( Продолжение следует)